Катастрофа космического корабля «Союз-11»
30 июня 1971 года в верхних слоях атмосферы произошла разгерметизация спускаемого аппарата «Союз-11». Все члены экипажа - Георгий Добровольский, Владимир Волков, Виктор Пацаев - погибли.
Космонавты Георгий Добровольский, Владимир Волков и Виктор Пацаев
19 апреля 1971 года в
СССР запустили в космос первую в мире долговременную орбитальную станцию «
Салют-1». История этой станции полна драматизма. Началось с того, что, когда ее вывели на орбиту, не открылся отсек с научной аппаратурой, где были солнечный телескоп и другие астрофизические приборы. Отсек так и остался заблокированным.
Далее предстояло отработать технику стыковки станции и транспортного корабля «
Союз». Первый такой полет прошел 23 апреля 1971 года.
В. Шаталов, А. Елисеев и
Н. Рукавишников на корабле «
Союз-10» причалили к станции, но через пять с половиной часов совместного полета аппараты пришлось развести: из-за неполадок в стыковочном узле перейти на борт «
Салюта» космонавтам не удалось, они возвратились на
Землю.
Наступила очередь следующего экипажа -
А. Леонова, В. Кубасова и П. Колодина. Их дублерами стали
Г. Добровольский, В. Волков и В. Пацаев. В мае 1971 года подготовка экипажей к полету, продолжительность которого должна была превзойти знаменитый 18-суточный полет
А. Николаева и В. Севастьянова, подошла к концу. Все складывалось удачно: космонавты уехали на
Байконур, «
обживали» транспортный корабль и корабль реальный.
За трое суток до старта экипажам предстояло пройти предполетное медобследование. И вот здесь случилось неожиданное: у
Кубасова врачи обнаружили небольшой воспалительный очаг в легких. Космонавт чувствовал себя нормально, не жаловался, поэтому вердикт медиков встретил в штыки - ведь он шел в основном экипаже и уже «
чувствовал» старт, а теперь его, по сути, отстранили от полета.
Доклад врачей председатель Государственной комиссии
Керим Керимов выслушал, мягко говоря, без восторга: отстранение одного космонавта от полета означало по неписаным правилам замену всего экипажа, а это в свою очередь влекло за собой целый комплекс работ по кораблю, уже подготовленному для основного экипажа. Раздосадован был и
А. Леонов; он требовал, чтобы вместо бортинженера
Кубасова летел бортинженер
Волков. Однако с ним не согласился главный конструктор
Мишин. Наконец приняли решение, что полетят дублеры -
Добровольский, Волков, Пацаев.
По словам
Веры Александровны Пацаевой, ее муж очень обрадовался, узнав, что летит на станцию. «
Он страшно хотел побывать в космосе. Но их экипаж был основным на второй полет на станцию «Салют», и на этой почве с Волковым имелись разногласия. Ведь Владислав уже имел за плечами полет, писал книгу о нем и не хотел спешить».
Примерно за полгода до этого
Владислав Волков и Виктор Пацаев вместе с женами и детьми отдыхали вместе в пансионате на
Истре.
Вера Александровна вспоминает, как однажды они засиделись до позднего вечера, разоткровенничались, и
Владислав признался: «
Я рад, что не полечу на первую станцию». - «Почему?» - удивилась Пацаева. «Мне было предсказание, что я погибну», - ответил он.
5 июня 1971 года, накануне полета, на традиционной встрече со стартовой командой космодрома (
многие традиции, как и эта, были заложены еще С.П. Королевым с первых полетов в космос) выступил командир корабля
Добровольский. Экипаж
А. Леонова занял позицию дублеров. Отдадим должное байконуровцам: за трое суток до старта они сумели провести весь комплекс работ под новый экипаж.
6 июня: краткий рапорт командира - и вот уже космонавты показались на верхней площадке ферм обслуживания. Последние, прощальные взмахи рук; последние взгляды на
Землю перед стартом. «
Союз-11» стартовал точно в назначенное время -- в 7.55.
Через сутки
Добровольский, Волков и Пацаев, уже на «
Салюте», приступили к выполнению программы. А она увлекала: впервые экипаж создавал, по сути, орбитальную лабораторию длительного действия. Тем более что главная задача - автоматическое сближение со станцией «
Салют-1», стыковка и переход экипажа в орбитальную станцию - уже была выполнена.
Экипажу не суждено было рассказать о своем полете. Но сохранившиеся документы позволяют воссоздать день за днем события и саму атмосферу звездного рейса. За привычными «
Все отлично», «
На борту полный порядок», неизменно звучавшими в радио- и телерепортажах с орбиты, стоял изнурительный труд, порой на грани возможного.
Космонавты выполнили насыщенную программу научных, военных, медицинских и технических экспериментов. Вместе с тем, как писали потом, в экипаже что-то не сложилось. В блокноте
Добровольского, в частности, нашли запись: «
Если это совместимость - то что же такое несовместимость?» Правда, командир сделал ее в первую и самую трудную неделю пребывания на станции: экстремальные условия невесомости, надоедливые посторонние запахи на борту еще не обжитой станции, расписанная буквально по минутам программа... Космонавты работали круглосуточно, «
по сменам». И перенапряжение тех дней, видимо, сказалось.
Не обошлось и без происшествий. На орбитальной станции случился пожар - загорелись силовые кабели, повалил едкий дым. Космонавты едва успели перейти в спускаемый аппарат и уже готовились к срочной эвакуации.
«
У Добровольского был замечательный характер: он все умел перевести в шутку, -- говорит В. Пацаева. - Наверное, не все знают, что на борту станции «Салют» случилось ЧП - загорелась проводка. Тогда Волков передал сообщение на Землю: у них пожар, и они будут спускаться. Георгий не стал спорить, хотя вместе с Витей продолжал искать причину огня. В конце концов они ее нашли и устранили. Полет продолжился».
К концу 29 июня все готово к возвращению на
Землю; экипаж поздравили с успешным выполнением программы. После контрольных проверок герметизации спускаемого аппарата перед расстыковкой «
Союз-11» получил добро на «
отчаливание» от станции. В 21.28 по московскому времени «
Союз» отстыковался от «
Салюта».
Фрагменты некоторых сеансов связи земли (
позывной «Заря») с экипажем (
позывной «Янтарь») впервые опубликованы на страницах «
Правительственного вестника»:
«30 июня. «Заря»: «Янтарям» -- всем; от расстыковки до посадки обязательно непрерывно ведите репортаж о самочувствии и о результатах наблюдений. Непрерывно -- репортаж. Поняли?
«Янтарь-2» (В. Волков): Поняли, поняли... Вижу дождь, дождь вижу! Отлично видел. Блестит.
«Заря»: Запишите время -- 01.47.27.
«Янтарь-2»: Пока Земли не видно, пока не видно.
«Заря»: Как идет ориентация?
«Янтарь-2»: Мы увидели Землю, увидели!
«Заря»: Хорошо, не торопись.
«Янтарь-2»: «Заря», я «Янтарь-2». Начали ориентацию. Справа висит дождь.
«Янтарь-2»: Здорово летит, красиво!
«Янтарь-3» (В. Пацаев): «Заря», я -- третий. У меня виден горизонт по нижнему срезу иллюминатора.
«Заря»: «Янтарь», еще раз напоминаю ориентацию -- ноль -- сто восемьдесят градусов.
«Янтарь-2»: Ноль -- сто восемьдесят градусов.
«Заря»: Правильно поняли.
«Янтарь-2»: Горит транспарант «Спуск».
«Заря»: Пусть горит. Все отлично. Правильно горит. Связь заканчивается. Счастливо!»
Полет еще продолжался.
Тридцатого июня, в 1.35, после ориентации «
Союза» включена тормозная двигательная установка. Отработав расчетное время и потеряв скорость, корабль начал сходить с орбиты. После аэродинамического торможения в атмосфере нормально раскрылся парашют, сработали двигатели мягкой посадки, спускаемый аппарат плавно приземлился в степи
Центрального Казахстана, западнее горы
Мунлы.
Приборы измерительного комплекса бесстрастно зарегистрировали продолжительность экспедиции - 23 дня, 18 часов, 21 минута, 43 секунды. Новый мировой рекорд.
Рассказывает врач
Анатолий Лебедев, работавший тогда в Центре подготовки космонавтов: «30 июня, в 1.35, «
Союз-11» включил тормозную двигательную установку и начал спуск к
Земле. Мы на своем вертолете внимательно вслушивались в радиопереговоры других поисковых групп - кто увидит корабль первым?
Наконец лаконичное: «
Вижу! Сопровождаю!» - и взрыв голосов в эфире. Всех голосов, кроме... Да, точно: удивляло одно - никто из экипажей поисковой службы не мог связаться с космонавтами. Мы еще тогда подумали: наверно, строповая антенна не работает, а поэтому и невозможно установить связь с экипажем «
Союза».
Наконец и мы, медики, через иллюминаторы вертолета увидели бело-оранжевый купол парашюта корабля, чуть серебристый от восходящего солнца. Мы летели точно к месту посадки.
Бесшумно (
для нас!) взбили облако пыли двигатели мягкой посадки «
Союза», плавно сникла шелковая «
пена» парашютной системы. Мы сели вслед за кораблем, метрах в пятидесяти - ста. Как бывает в таких случаях? Открываешь люк спускаемого аппарата, оттуда - голоса экипажа. А тут - хруст окалины, стук металла, стрекот вертолетов и... тишина из корабля.
Мне довелось извлекать из корабля первым его командира -
Георгия Добровольского. Я знал, что он сидел на среднем кресле. Не скрою, я его не узнал: космонавты обросли бородами за время полета (
были у них сложности с бритьем), да и необычные условия спуска тоже, по-видимому, повлияли на их внешний вид. Вслед за
Добровольским мы вынули
Пацаева и Волкова.
Волков вообще очень красив, его в Звездном друзья называли
Марчелло, в честь
Мастроянни, тогдашнего, да и теперешнего кинокумира. Уже позже я с каким-то почти мистическим чувством нашел в домашнем своем «
архиве» его записку, - мы играли перед полетом, партию не завершили, и он на листочке бумаги написал: «
Вернусь - доиграю». «
Вернусь»... Но все это после.
В первые мгновения ничего не понятно; быстрый осмотр тоже не позволил сразу дать заключение о состоянии экипажа: что произошло за секунды радиомолчания, пока шар спускаемого аппарата прошивал атмосферу?! У всех космонавтов практически нормальная температура тела.
Да и, честно сказать, это не то чтобы непонимание, - мысль о трагедии просто ни к кому и близко не подходила в те секунды. Вся наша медицинская бригада развернулась мгновенно. Наличие опытного реаниматолога из Института имени
Склифосовского сразу определило характер и средства помощи. Шесть врачей приступили к проведению искусственного дыхания, непрямого массажа сердца.
Один за другим у корабля приземлялись вертолеты, люди замирали в мучительном ожидании вестей от работающих медиков. Стояла удивительная тишина. Невозможная, абсолютно невозможная для такого момента при нормальной посадке!..
Через несколько дней стали известны результаты расшифровки записей «
черного ящика». Анализ записей автономного регистратора системы бортовых измерений показал, что с момента отделения бытового отсека - на высоте более 150 километров - давление в спускаемом аппарате стало падать и через 30-40 секунд стало практически нулевым. Спустя 42 секунды после разгерметизации сердца космонавтов остановились.
Экипаж спускался на землю без скафандров. Такое решение принял лично
Королев еще перед пуском «
Восхода». Да и разместить в «
Союзе» трех человек в скафандрах невозможно. Впрочем, и проблем с герметичностью прежде не возникало ни в одном из полетов «
Востоков», «
Восходов», беспилотных и пилотируемых «
Союзов».
После гибели
Добровольского, Волкова и Пацаева космонавты стали летать в специальных костюмах. Срочно были разработаны рекомендации, гарантирующие безопасность людей в случае разгерметизации спускаемого аппарата.
Георгий Тимофеевич Добровольский, Владислав Николаевич Волков и Виктор Иванович Пацаев вошли в историю космонавтики как первый экипаж первой орбитальной станции «
Салют». Героев-космонавтов похоронили у
Кремлевской стены.
https://www.youtube.com/watch?feature=player_detailpage&v=4tAGGwttZbU
https://www.youtube.com/watch?v=4tAGGwttZbU&feature=player_detailpage
