Приятельница моя, светлейшая женщина сорока пяти годов, поддалась на уговоры однокурсников и поехала на встречу выпускников. Не заморачиваясь дорогими ресторациями, народ решил оттянуться на вечеринке «Дискотека 90-х». Потрясти там животами и оставшимися волосами. При одном условии — все будут в нарядах той незабвенной эпохи. Лосины, бананы, кофты «мальвина». Светлана Игоревна — финансовый аналитик, ко всему подходит обстоятельно, дискотека - тоже не повод делать всё как попало, поэтому расстаралась на славу. Фигура (спасибо матери с отцом) до сих пор не отторгает ни лосин, ни люрексовых кофточек и не входит с ними в конфликт. Стройная, как бездомная собака ( завидую молча, да). По погоде к этому шику и блеску Игоревна присовокупила белую курточку и снегурочкины полусапожки. На голову водрузила роскошный капроновый «лошадиный хвост», лицо украсила хищными стрелами на веках «в уши», блёсточки на щёчки натрусила и быстро шмыгнула в такси, чтобы соседи с перепугу милицию не вызвали. На встречу с юностью. И понеслось …
И ночь седая, и вечер розовый, и толерантная не по времени «я люблю вас девочки, я люблю вас мальчики» и, конечно же, «на белом-белом покрывале января». Народ в экстазе мордуется под зеркальным шаром, лосины трещат, люрекс парусами, всем хорошо и даже больше. (В сумочках у взрослых дядь и тёть, в угоду реконструкции эпохи, бутылочки с крепкими спиртными напитками. Туалет-бар, всё как на школьной дискотеке). И тут настаёт момент, когда деревья вновь становятся большими, машина времени под названием «Джэк Дэниэлс» включает маховики на все обороты, сопло Лаваля дымится, якоря летят в туман. Всё. На дворе родненький 91-й годок. Все юны, безбашенны и уже готовы стать участниками всевозможных гормонально-криминальных сводок. Кто-то решает уехать ночным в Питер и уезжает туда в плацкарте у туалета, кто-то понимает, что если, вот прям щас, он не попарится в бане, то тут ему и смерть — мчит в баню, а у кого-то, понятное дело, начинает чесаться дикое сердце, которому два часа назад нужен был покой, а тут резко поменялась парадигма бытия и покоя резко расхотелось, а захотелось любви и счастия, пусть даже и ненадолго. Светлана моя не успела примкнуть ни к ленинградцам, ни к банщикам, ни к Ларисам Огудаловым. Судьба сама её нашла и указала нужное направление. Перстом. (У судьбы есть перст, кто не знает вдруг). Перст оказался мужским и на нём было кольцо из белого металла с чёрным плоским камнем. Мущщина красиво танцевал поодаль и плавно водил руками в пространстве, как сен-сансовская лебедь. И перстом своим окольцованным зацепил Светланы Игоревны капроновый хвост, которым она, не менее красиво, трясла поодаль. И когда колечко с чёрным камнем лирически настроенного мужчины повстречалось с чёрным волосяным капроном неопределившейся в желаниях женщины произошло то, что и должно было произойти…
Перстень, с чуть отошедшим зажимом типа «корнеровый каст» зацепился за приличный пук вороных волос (а дело было в энергичном танце, напомню) и, чудом оставшаяся в пазах шейных позвонков, глава Светланы Игоревны осталась без роскошного украшения. Хвост был вырван, натурально «с мясом» и лишь покорёженные шпильки, торчащие из-под кустика, стянутого для надёжности аптечной резинкой, живых волос торчали из её, так внезапно осиротевшей, головы. Танцор Диско, у которого вдруг на пальце выросли вороные волосы, приобретению порадовался не сразу, в вихре лихого танца не до этого. А, заметив, начал, как попавший под тыщу вольт электрик, ломаться телом и рукой, в надежде избавиться от страшной чёрной твари, возжелавшей покуситься на его ювелирное украшение и перст, украшенный им. Светлана Игоревна тоже со своей стороны предприняла некие действия, как-то — упала от неожиданности и силы инерции на пол и, совершив там несколько, казавшихся со стороны танцевальными, телодвижений (брэйк-дансом мало кого удивишь на таком мероприятии. Человек не падает — он танцует), подскочила к сен-сансовскому лебедю и начала отрывать свою сиротку-причёску от длани неловкого плясуна. Напряжение нарастало и, под звуки душевырывающей композиции «Улица роз» хеви-металл-группы «Ария», Игоревна поднатужилась и рванула свою волосню со всем усердием. Ну, конечно же, она победила. Причёска из «конского хвоста», правда за время битвы прошедшая несколько этапов преображения, вернулась к своей хозяйке в виде набивки для матрасов, но кого это волновало в тот момент. Добро нажитое вернулось к хозяюшке — финансовому аналитику. Мущщина же, наоборот, получил более внушительный ущерб. «Корнеровый каст» растопырил свои зацепки и прекрасный чёрный-пречёрный камень покинул гнёздышко и осиротил колечко. Упал чёрный камушек на пол антрацитовый и сгинул, как и не было его. Мущщина огорчился. Посмотрел на палец с бескаменным колечком, потом на Игоревну и встал на колени, аккурат в кульминационном крике солиста Арии : «Я люблю и ненавижу тебяяя, воуовоуо!», как раз перед басовым соло, где душа рвётся на тысячу бездомных котиков. Игоревна, не так давно вышедшая из сложной фигуры нижнего брэйка, сообразила, что на колени мущщина опустился вынужденно, как и она в своё время, подчинившись законам физики. А она, хоть и финансовый аналитик, но всё ж баб (исправлено) женщина с душой и понятливая. Сообразила, что мущщина что-то ищет и поползла к нему навстречу, не жалея лосин.
— Вам помочь?!, — проорала Игоревна, перекрывая басовое соло.
— Помогла уже, спасибо!, — рявкнул в ответ мущщина.
— Не ори на меня, растопырил пальцы на весь танцпол, чуть голову мне не оторвал!, - возопила обиженная тоном случайного собеседника Игоревна.
— Волосы и зубы надо иметь свои в этом возрасте, — огрызнулся дядька, — размахалась тут своим помелом!
Игоревна поняла, что помощь чуваку не требуется и, встав с колен, отправилась в клозет поправлять непоправимое. Выбравшись из-под магии зеркального шара, Игоревна продефилировала в дамскую комнату, воинственно размахивая потрёпанным хвостом из эко-капрона. Перст судьбы и тут не оставил женщину в покое и уверенно затолкнул её в мужской туалет, где, по странному стечению обстоятельств, никого не было. Настенные писсуары ничуть не смутили Игоревну, решившую, что это биде. Она в три минуты расчесала свой истерзанный хвост, распрямила шпильки и опять превратилась в королеву-вамп. Тут же вызвала такси - пора и честь знать, наплясалась до крови и, как водится, «на дорожку» , зашла в одну из кабинок.
— …Серый, да я не знаю, что делать! Чёрт меня дёрнул надеть это кольцо, Саня, брат, приехал на один день, бросил его на столике… Да не гогочи ты, оно у нас «счастливым» считается, от деда по старшинству переходит… Сам ты придурок, хорош ржать, помоги ювелира найти. Саня утром улетает!
Игоревна, затаившись в кабине, выслушала весь диалог до конца, секунду подумала, расправила морщины на лосинах и громко вышла из кабинки.
— Я вам помогу, поехали, есть у меня хороший ювелир!
Мужик-страдалец уже успел пристроиться у настенного писсуара и категорически не обрадовался благой вести, которую принесла ему из кабинки Игоревна.
— Женщина! Вы хоть отвернитесь, что ли, — простонал мужик, уже не могущий остановить процесс.
— А, да, извините! А что вы делаете в женском туалете?!, - поддержала светскую беседу Игоревна, повернувшись спиной к пострадавшему. Мужик сумрачно посмотрел в грязную после кульбитов нижнего брейка спину сумасшедшей бабёнки и вежливо молвил.
— Ты иди на дверь с обратной стороны глянь и там меня подожди.
— Гм… Перепутала… Это от нервов, извините…
Следующие полчаса Светка разыскивала своего приятеля-ювелира, мужик тосковал поблизости. Выбор у него был небольшой - среди ночи найти не спящего мастера по ремонту колечек сыскать сложно. Светкин школьный дружбан, бриллиантовых дел мастер, не спал и готов был помочь с починкой, но оказалось, что ехать нужно за город. Далеко. Сто километров в сторону Калуги.
— Едем?!
— Едем… Выбора нет. Не знаю, то ли благодарить вас, то ли злиться… Нам же ещё нужно к утреннему рейсу успеть потом в Шереметьево… Светлана в очередной раз возблагодарила Господа, что она не замужем. Одна морока эти вечно сомневающиеся мужики. Таксист, немало удивлённый радикально изменившемуся маршруту, всё же согласился отвезти пару неудачников, которые предложили просто сказочный гонорар за сложный маршрут от клуба до Калуги, а потом до Шереметьево.
— Алексей, — на пятидесятом километре представился уже немного остывший мужчина.
— Светлана… Игоревна…
— Да уж после того, что между нами случилось, какая ты уже Игоревна.. Света ты, — и Алексей впервые улыбнулся. Хорошо улыбнулся.
И вот тут вот всё. На пятидесятом километре Калужского шоссе Игоревна почувствовала себя очень неуютно. В грязной белой куртке, капроновом хвосте и сверкающих лосинах. Алексея нельзя было назвать красавцем, но улыбка… Улыбка была потрясающая и голос. От такого голоса хвосты с голов сами улетают, без механического воздействия. Оставшиеся пятьдесят километров он рассказывал Игоревне историю кольца, которое было сделано для его прадеда питерским ювелиром, ещё до революции, из редкого металла, с редким же камнем, абсолютно плоским, не подверженным ни царапинам, ни ударам. И передавали это кольцо старшему в роду. Кольцо носит его старший брат, ненадолго приехавший в Москву по делам и случайно, впопыхах, оставивший его столе. Дарить-терять-продавать кольцо по семейной легенде никак нельзя. Беда будет.
— Я его примерил просто, не собирался в нём идти в клуб, да и в клуб не собирался, коллеги настояли, поддержать корпоративный дух. Поддержал...
В глубокой ночи, где-то под Калугой, огромный, как медведь ювелир вертел в громадных своих пальцах тяжело раненую семейную реликвию Алексея. Тяжело вздыхал, жевал губами, набирал воздуха, чтобы что-то сказать, не говорил, шумно выдыхал.
— Светка, идите вы в баню. Да не зыркай ты так, у меня баня с вечера истоплена, горячая ещё. Пока я кумекать буду, что и как — попаритесь. Алексей, подкинь там, для жару. Ямщика своего тоже зовите, пусть человек с дороги отогреется. А, да, Лёх, там в предбаннике в холодильнике медовуха. Хороша. После бани — лучше и не надо.
