Доброе новогоднее братство«Голубые огоньки» ХХ века
http://lgz.ru/author/zamostyanov-arseniy/
Валентина Леонтьева, Игорь Кириллов, Анна Шилова
В наше время, наверное, такое название не прижилось бы, слишком много появилось лишних ассоциаций: «Голубой огонёк». Идея «Огонька» напоминала праздничную сцену фильма «Карнавальная ночь», который к тому времени стал гвоздём новогодней телепрограммы. Гости разместились за столиками, ведущие остроумны и обаятельны, один за другим перед ними выступают любимцы публики – певцы, танцоры, юмористы. Выигрышная режиссёрская схема, идеальная для скромных возможностей тогдашнего телевидения, – честь изобретения принадлежит Алексею Габриловичу. А название пришло не сразу: с весны 1962-го перепробовали несколько вариантов: «Телевизионное кафе», «На огонёк», «На голубой огонёк». Праздничные телеконцерты бывали и раньше, но впервые телезрители встречали Новый год с классическим «Голубым огоньком» 31 декабря 1962 года. При Брежневе добавилась традиция телевизионного новогоднего обращения одного из руководителей страны: в этой роли в разные годы выступали сам Леонид Ильич, Косыгин и Подгорный. Но эта официальная десятиминутка шла отдельно, в канву праздничного застолья вожди не вмешивались.
В строгом контексте советского телевизионного стиля новогодняя ночь была по-настоящему волшебной, неординарной. Это были из ряда вон выходящие эфиры – и в этом причина их острой популярности. Видео*магнитофонов не было, сетевых видеоархивов – тем более, поэтому нужно было ловить момент. Вот Лемешев исполняет новую новогоднюю песню Пахмутовой «Снегурочка». Поёт взволнованно, как будто у него дыхание перехватывает от нежности – неповторимый, сразу узнаваемый нашенский соловей. В обыкновенном концерте его бы просто объявили, не забыв о звании народного артиста СССР, а в «Огоньке» всё начинается с шутливого разговора. Лемешева встречают женщины советского телеэкрана – знаменитые дикторы 60-х. Он удивляется: «А я вас всех знаю!»
А вот с Новым годом поздравляет нас олимпийский чемпион по вольной борьбе Александр Иваницкий. Этот стройный тяжеловес за всю жизнь ни одного очка (!) не проиграл иностранным атлетам! И – его вызывает на борцовский поединок телевизионный богатырь Виктор Балашов. После короткой схватки объявляется ничья, и немного смущённый чемпион произносит поздравления. Балашов – официальный голос державы, но в новогоднюю ночь в нём просыпалось лукавство.
Виктор Балашов, Клавдия Шульженко 24 декабря одному из лучших – Виктору Ивановичу Балашову – исполняется девяносто лет. Помним и любим его, диктора, актёра, фронтовика! Здоровья вам, Виктор Иванович, и новых встреч с нами – быть может, не только в воспоминаниях о старых добрых временах.
Самый благородный голос советского телевидения звучал не только в программе «Время», но и в авторских передачах о Великой Отечественной: «Победители», «Клуб фронтовых друзей». А в «Огоньках» он веселился, озоровал и умело преподносил вереницу волшебниц «Голубого огонька» во главе с Валентиной Леонтьевой.
В прямом эфире сочинял первые стихи Нового года Роберт Рождественский. Провозглашал тосты за женщин Расул Гамзатов. Улыбались молодым певицам молодые, но уже легендарные космонавты начиная с Юрия Гагарина. А Трус, Балбес и Бывалый норовили выпить лишку, подначивая музыкантов Эдди Рознера. На одном из огоньков участники играли в операторов – и Бабаджанян наводил камеру на Магомаева, когда певец-азербайджанец пел песню композитора-армянина. Искусство выше национальных предрассудков – в те времена это считалось прописной истиной. Кто знал тогда, что в 1987-м едва ли не всех нас потянет в сторону одичания?
Неизменно звучал в «Огоньках» чистый фольклорный голос России – без саксофонов, под балалайки и баяны. Тогда не принято было коверкать интонацию на американский лад. Накануне 1964-го Тамара Стрелкова спела «Ой, снег-снежок», а подхватили её песню шутники, очень серьёзные частушечники Павел Рудаков и Станислав Лавров. На тот же мотив они дали жару: «Эх, снег-снежок, белая метелица. Пишем-пишем, а Госплан не мычит, не телится». Иногда в прямом эфире случалось непредвиденное: как в любом хорошем застолье. Ведущий ещё что-то говорит – а уже звучит песня. И певец Горовец, покачиваясь, под гром хлопушек начинает исполнять фривольную «Дилайлу», которую на всякий случай объявил как «мальтийскую народную». Пожалуй, в тот вечер гости «Огонька» пили не только бутафорское шампанское. Певцы в те годы на концертах неизменно пели вживую, но в телеревю без фонограммы не обойтись.
В конце 70-х шеф телевидения С.Г. Лапин создавал телевидение «для людей и про людей». За столиками новогоднего «Огонька» стало больше передовиков производства. Строители, колхозники, токари, чабаны – разнообразная публика. Да, причёсанные, да, с заученными тостами, но как они искренне смущались. И страна видела в телевизионном зеркале себя, а не гламурное зазеркалье. Вольнодумцев это раздражало – что ж, в наше время они, вероятно, удовлетворены. У нас ведь нынче как? Артисты и продюсеры извиваются у микрофонов и они же улыбаются друг другу за столиками. И – чтоб духу рабочего не было! В 1990 году, помимо пролетариата, из новогодних концертов практически изгнали классику и хореографию. А мусорные шлягеры вскоре уничтожили и саму форму «Огонька».
Возобновил стилистику классического «Голубого огонька» Михаил Швыдкой, в то время сменивший Николая Сванидзе на посту генерального директора ВГТРК. Сванидзе к истории «Голубого огонька» не имеет прямого отношения, мы его упомянули по большому счёту просто для красоты. Притихшая от кризиса Россия встречала новый 1999-й. Кусок в горло не шёл, но на ВГТРК снова появился знакомый фон с Шуховской башней. Правда, рабочих за столиками не было, зато вспомнили про космонавтов, позвали Георгия Гречко и Алексея Леонова. Вместо Лемешева, Магомаева и Рубана запел Жириновский. Какие времена – такие и премьеры. В первом выпуске возоб*новлённого «Огонька» главный либерал-демократ страны предстал эдаким фертом в окружении танцующих Дедов Морозов и сбацал песню Исаковского и Блантера «Летят перелётные птицы». Пел громко и фальшиво. Но Швыдкой с продюсером Акоповым не сомневались: пуб*лика жаждет почаще видеть на экране Жириновского, Хакамаду и самого Швыдкого. Они не сомневались: именно в такой компании бывшему советскому народу сподручнее веселиться до упаду. Что это было – самонадеянность или заказ на популя*ризацию власти хоть тушкой, хоть чучелком? Беда в том, что это выглядело как «пир во время чумы». Да и художественный уровень начальственных реприз оставлял желать Райкина и Мирова с Новицким. Вообще-то все эти сановитые господа – и даже артистичный Швыдкой – напоминали в праздничном эфире Огурцова из той же «Карнавальной ночи». Но неудачные шаблоны навязчиво повторялись – из года в год. Вот так и политика у нас переплетается с шоу. Получается расточительно и бестактно.
Грустно, что не сохранились (или пока что не найдены?) записи новогодних «Огоньков» с 1971 по 1981-й год. Не худшее было десятилетие, а плёнка пошла в распыл. Зато первые «Огоньки» и новогодние телеревю 1980-х переизданы на DVD, размещены в интернете и время от времени появляются в эфире на каналах «Ностальгия» и «Время» и без зрительского внимания не остаются. Сегодня, как в 98-м, общество будет испытывать разочарование в современной коммерции – а значит, биржевые котировки архивных записей утраченного мира возрастут. Плёнку, наверное, можно отреставрировать, а чёрно-белое обаяние не выветривается. В чём тут военная тайна? В целомудренности и простодушии? Да, этого червонного золота тогда было больше. В профессионализме и таланте? Несомненно. Фиктивным артистам в СССР дороги не было: тогда успех строился не на проплаченной рекламе модных «проектов». Но не состоялось бы новогоднее волшебство, кабы не было… ну, что ли, народного единства по ту и эту сторону экрана. Современное телевидение построено иначе: крепостные с восторгом и любопытством глазеют на бар. В праздничных бокалах у звёзд советского эфира вместо игристого вина, как правило, плескалось ситро, но в гримёрке они открывали ту же «Столичную» и то же самое «Советское шампанское», что и их зрители. Дело-то, конечно, не в горячительном. Это и есть доброе новогоднее братство, которое не терпит при*творства.
