Куда солдата не целуй...
...у него кругом задница. Вина солдата в том, что он есть. То, что он
натворил или не натворил, уже служит отягчающим или, судя по
обстоятельствам, смягчающим вину обстоятельством. Я всегда завидовал тому,
что где-то есть кадрированные части без личного состава срочной службы.
Столкнувшись в результате фрунзенской военной реформы 1924 года с угрозой
милитаризма, товарищ Сталин пошел по классическому пути: ввел всеобщую
воинскую повинность. Теперь его полокводцам было некогда затевать заговоры -
они боролись с неуставными отношениями среди подчиненных. С должности их
снимали уже не за "бонапартизм", а за "упущения в воспитательной работе".
Выдвинутый Брежневым лозунг: "Армия не только школа боевого мастерства, но и
школа воспитания" поставил крест на всякой угрозе организованного
сопротивления режиму со стороны офицеров.
На педагогическом поприще я расходился с понятиями официальной военной
педагогики и психологии. Мне часто бросали упрек досужие замполиты:
- Вы в солдате не видите человека!
На что я обычно отвечал:
- Если я в них буду видеть людей, их потом на убой не погонишь.
Я стал циником, когда в училище прочитал у Герцена о том, что армия,
казарма и ношение формы являются наиболее уродливыми проявлениями
человеческого общежития. Действительно, зайдешь в бабскую "общагу" - там
весело, пьют, гуляют, трахаются. Зайдешь в нашу - трахают уже нас.
Сообщество военных не является коллективом. Это корпорация случайных
людей, объединенных волей начальства и вынужденных сосуществовать в казарме
определенное время под строгим надзором и регламентацией действий и
поведения. Действие - это выполнение команды "Становись!", а поведение - это
когда нельзя плевать на начальство со второго этажа и держать руки в
карманах. Геологам или полярникам далеко до воинского коллектива: они там
вкалывают за большие деньги, сволочи. А здесь, мало того, что солдата не
кормят досыта, так еще заставляют выполнять нудную и ненужную работу. Какая
польза от ружейных приемов в бою? Они служат для отупления. С этой же целью
распределяется и учебное время: нормальные дисциплины - час, строевая - 2
часа, политическая - 3 часа.
Армия является вторым институтом организованного насилия в государстве
после тюрьмы. Уже тогда многие из солдат скрывались в армии от тюрьмы. Все
нормальные старались от нее "закосить".
Умные солдаты тоже попадаются, человек десять-пятнадцать на сто сорок
человек, по пальцам можно пересчитать. Они близки к офицерам, служат
связистами, старшинами, писарями, даже на офицерских и сержантских
должностях, где нужно соображать балдой. Они и выглядят прилично. А если в
третьей команде, какой-нибудь Гуссейн Махмуд-Оглы, чего от него ожидать? Два
метра ростом, когда полы моет, идет и швабру за собой таскает. Прапорщик
мне:
- Посмотрите, как полы моет, падла.
Швабру, конечно, об него переломал. Купается в мойке для посуды. Если
прапорщик приловит - начнет топить, железный закон, или хлорки насыплет. На
месяц хватает условного рефлекса, а дальше? Приезжает новый командир полка
на КП. На посту Толя Дьячков - тракторист. Как его в армию взяли - до сих
пор не пойму. Спросишь:
- Как ты на тракторе ездил?
- Вот так! (руками ворочает - Авт.)
Письма писал на обрывках бумаги. Вот он и говорит командиру части:
- Сейчас пойду, доложу.
Докладывает:
- Приехал какой-то хуй.
Оперативный дежурный быстро нашелся:
- Гони его на хуй!
Коля и закрыл калитку перед изумленным командиром полка. А
радиотелефонов тогда не было. Пришлось ехать 40 километров и оттуда звонить
на НП - ставить всех на место.
Как-то едем мы с командиром полка и начальником гарнизона, видим - над
пустыней летает бумажный змей. Признаться, мои спутники даже испугались.
Бывало всякое, с телеметрической вышки, высотой метров 45 сбрасывали собаку
на парашуте из одеяла. Разбилась только с третьего раза. Но чтобы так...
Подошли ближе - лежат в барханах два "эфиопа", держат за ниточку.
- Что вы делаете?
- Змея запускаем.
- Кто разрешил!? (Мне) - Закрой его на "губу", пока дурь не выйдет.
В военной психологии это и называют "неадекватным поведением". Уйти в
самоволку и вместо того, чтобы кого-нибудь убить, ограбить, изнасиловать
казашку, они змея запускают. Этого было достаточно, чтобы запереть в
психушку на всю жизнь. Виновник происшествия - рядовой Дешпит - служил
прежде в музкоманде. Однажды запустил пороховой движок, тот упал метрах в
десяти от склада подтекавшего на жаре мазута. За складом, на рельсах, стояли
восемь ракет - их пригнали с завода на испытания. Драли нас всех, как
помойных котов; этого дурака заперли на гауптвахту, так он и там отличился:
вместо того, чтобы не спеша тюкать тупым топором по колоде, прибил гвоздем
большой палец вместе с доской и брусом к асфальту (возводили забор). Стоит
бычий рев, нижняя губа трясется. Я выскочил:
- Что ты орешь?
Показывает на ногу. Вытащили - полный сапог крови. Взводного тут же
разоружили, впаяли пять суток, пинками погнали в ту же камеру, откуда он
перед этим выводил. Рядовой Дешпит в конце-концов своего добился: положили
его в психушку до выяснения. Там он бегал за водкой для офицеров, лечившихся
от алкоголизма, пока не получил вожделенную справку.
С солдатом необходимы меры предосторожности, как в шахте. Восток,
действительно, "дело тонкое". Как-то в начале перестройки, в период
обострения национальных потиворечий, в полк привезли какого-то узбекского
авторитета - в сапогах и грязном платке на голове - для морального
воздействия на новобранцев. Он им сказал буквально три слова - весь строй
упал на колени. Старик оказался "ниязи-бобо" - уважаемый человек. За такую
инициативу драли всех подряд: командира, замполита, начальника особого
отдела. Поэтому я в роте запрещал говорить не по-русски. Это сговор, они до
такого могут договориться.
Общепринятое разделение на "холериков" и "сангвиников" меня не
удовлетворяло. В армии в основном "олигофрены" и "дебилы". Научить такого
стрелять стоя из огневого сооружения? На втором году они у меня попадали
даже ночью и в противогазе. Еще три команды: "Стой! Кто идет?", "Стой!
Назад!", "Стой! Обойди слева, справа!". Что им еще знать?
Признаюсь, я не считаю педагогические воззрения Драгомирова
убедительными. Говорить с этой сволочью о патриотизме... Последователи
Драгомирова к русско-японской войне окончательно разложили русскую армию,
прежде долгое время воспитывавшуюся в николаевской традиции. Лично я
придерживался прусской системы. Командир является отнюдь не воспитателем и
организатором, а дрессировщиком. Войти в душу солдата можно только через его
личное страдание. Тот же инструктаж сводится к одним запретительным
командам: "Это не трожь - морду получишь", " Туда не лезь - убьет", "Солдат
должен бояться своих офицеров больше, чем неприятеля" (Фридрих II). Как и
все принудительно собранные коллективы, армия живет инстинктами. Победить их
можно только строжайшей дисциплиной.
Солдата хорошо любить на картинке или зрителем на параде. А когда
сталкиваешься с ним в быту, начинаешь ненавидеть это тупое грязное животное.
Если отпустить их в баню одних, они совершенно свободно могли и не помыться.
Кормить это стадо надо хорошо, нельзя озлоблять голодом. Попадалась публика,
выросшая на бескормице, мяса досыта наелись только в армии. Приходилось
следить за ними, чтобы стригли ногти, мылись, не брали хлеб с помойки, не
набивали карманы перловкой. Видишь - течет по штанам:
- Что это у тебя?
- Каша.
Откуда ему в чувашской деревне знать, что надо с мухами бороться? Жили
в избе, одна комната, стены закопченные, в сенях корова.
В казарме может стоять любой запах, кроме запаха человеческого тела,
также, как в туалете - запах хлорки, а не человеческих испражнений. А эта
сволочь норовит носок под подушку спрятать или портянки под матрац. О
туалетах я умолчу.
Учебный год в армии начинался 1-го декабря утром и завершался после
обеда. Солдаты по такому случаю видели даже начфиза в спортивном костюме.
Грандиозный спектакль, ненужность которого всем была очевидна. Вылавливали
небритых прапорщиков, загоняли в классы, на спецподготовку. Те перепуганы,
глаза бегают. В пожарной команде прапорщику Яшину солдат по злобе переписал
в конспект статью из "Крокодила". Проверяющий вчитался...
Открываю тетрадь солдата Иванова, читаю. Безграмотно написано: "У
атамана Козолупа на стене висела семизарядная винтовка". На этом фраза
обрывается. Вот и все, что он за два месяца за замполитом законспектировал.
Я взял эту тетрадь. показывал многим специалистам-практикам в области
военной психологии. Спрашивал, откуда такая "военная тематика". Иванову
обещал:
- Ну скажи, ничего тебе не будет.
Он и сам не знал. Был откуда-то из-за Волги (не саратовский ли?).
Кончил плохо: дембельнулся, встретился с папаней и маманей, за столом тяпнул
папаню по балде.
Конспекты за солдат каллиграфическим почерком писал мой писарь. Тетради
прибивали гвоздями, шнуровали и нумеровали страницы. Иначе на письма порвут.
И надо следить в оба, иначе не у себя, так у рядового Шарапова вырвут, а
замполит будет по морде хлестать. Каторгин, тот на газетах писал. Подшивку в
Ленкомнате, только моргни, в туалет сволокут. А проверяющий душит:
- Почему портретами членов Политбюро подтираются?
Вроде сам никогда в роте не был.
Поэтому, лучше было забрать солдат на стрельбище и пересидеть "учебный
год" там. Я предусмотрительно оборудовал свои учебные классы в з км от
площадки. Обычно командуешь старшине:
- Забираешь взвод и идешь в пустыню, километров на десять. До обеда там
прячешься за барханами, и чтобы духу вашего не было.
http://lib.ru/MEMUARY/CHECHILO/bajkonur.txt